Мода как знаковая система

Гораздо раньше, еще в XV веке, в судебном процессе, приведшем на костер Жанну д’Арк, одним из существенных пунктов обвинения было то, что она, пренебрегая божественным установлением, носила мужскую одежду. Жанна не думала о равенстве, она просто делала мужское дело - воевала с чужеземными захватчиками, и ей необходим был для этого специально приспособленный функциональный костюм, но это само по себе уже рассматривалось как одно из главных преступлений против веры.

Запрет на одежду другого пола был не только законодательным, но и очень глубоким внутренним моральным запретом, половая дифференциация была практически во всей истории абсолютно "священной", и столь же священными были ее знаки, заключенные в костюме.

Вот сцена из одного средневекового романа. Прекрасные и знатные дамы в силу обстоятельств и коварства попали в плен, где вынуждены были исполнять обязанности прачек, и босые на снегу стирали белье. За этим занятием застают их рыцари-избавители (брат и жених). Замерзшим красавицам они очень почтительно, с извинениями осмеливаются предложить свои меховые плащи, на что следует гордый ответ одной из них: "Как жребий мой ни плох, никто не должен видеть меня в мужском уборе" - честь дамы, даже в экстремальной ситуации, не позволяла ей согреться мужским плащом.

Еще интереснее, что этот запрет проявляется и в наши дни, порой весьма неожиданно. Художникам-модельерам часто приходится работать с самыми маленькими детьми, трех лет. Иногда надо сделать примерку или показать на совете какую-нибудь одежду для мальчика, а привели только маленькую манекенщицу. Так вот, если она услышит, что "пальто для мальчика" - часто начинаются слезы, "я девочка!" - кричит малышка и ни за что не желает одевать модель, а надеть на мальчика что-нибудь "девочкино" нечего и пытаться. Этот страх малышей перед нарушениями идентификации их личностей проходит у девочек пяти-шести лет, но мальчики остаются непреклонны. Это касается не только платья, они могут отказаться от куртки, которая отличается только расположением пуговиц: у женской они, как известно, слева, мужской - справа.

Кстати, происхождение этого условного знака отличия мужской и женской одежды, имеющего немаловажное психологическое значение, достаточно сложно выяснить. Оно никак не может быть "древним", ведь застегивающаяся на пуговицы одежда получила широкое распространение только в конце XIX века, а на изображениях XVII века мужские жилеты и кафтаны иной раз застегнуты на левую сторону. Тем не менее магия этого чисто формального различия имеет власть и над современным человеком.

Только понимая, насколько глубока традиция одежды как знака половой дифференциации, мы можем понять бурю страстей и протестов, какую в самое недавнее время вызывала мода на женские брюки. В противниках говорил инстинкт. Чем сильнее был протест, тем сильнее был и азарт моды. В иные годы женские модели с брюками составляли до семидесяти процентов всех публикаций в журналах, они являлись необходимой частью и вечерних туалетов, и нарядной одежды. Борьба за брюки закончилась полной победой слабого пола. И вот в самое последнее время в моде, вернее, в предложениях модельеров, наметилось явное снижение интереса к завоеванному. Не знаю, как дальше пойдет развитие моды, но страницы модных журналов хорошо иллюстрируют нынешнее настроение многих модниц, в том числе и молодых.

Кроме обозначения половой дифференциации, очень важной в любой культуре была роль одежды в качестве атрибутики семейного и возрастного статуса человека, особенно женщин. Самым недвусмысленным образом выделялись девочки-подростки, находящиеся под запретом проявления брачного интереса, затем девушки-невесты, наряд которых напрямую должен был приглашать соискателей - женихов, и наконец, наряд замужней женщины как "табу" для посторонних мужчин. У очень многих народов это разделение было связано с прической и головными уборами. У русских замужних крестьянок, носивших по традиции платок, никто и никогда не должен был увидеть даже пряди волос, это было так же стыдно, как если бы ее увидели вовсе голой. До сих пор живет слово - "опростоволоситься", т.е. показаться с непокрытыми волосами, в значении опозориться, попасть в унизительное, смешное положение. Эта норма в отношении причесок во многом общая у славянских народов и народов Азии, и видимо, эта символика относится к индоевропейской древности и к тому же имеет мистический смысл. Вот как, например, об этом говорится в одной из статей по семиотике, где автор разбирает тему на примере большого числа монгольских, среднеазиатских, кавказских и славянских сказок.

Еще по теме:

Теоретическая и прикладная культурология
Теоретическая культурология – раздел культурологии, в котором моделируются системные элементы, части, структуры жизнедеятельности людей. Прикладная культурология исследует организацию и технологию общественной жизни общества, она имеет п ...

Основные черты Эпохи Возрождения
Когда европейский дух перестал стремиться к смерти и обратился к жизни, он нашел для себя новый источник силы в самом начале своего же пути — в античности. Почти тысячу лет средневековая Европа развивалась на обломках античной культуры, о ...

Одежда и обувь
Традиционные хозяйственные занятия народности и географические условия определяли типы одежды и обуви, их покрой и используемый материал. В момент прихода русских на Камчатку основным материалом для пошива одежды служили шкуры оленей, со ...