Образ жизни как культурологическая категория

Итак, если в сфере цивилизации компьютер — это, по-види­мому, несомненное благо, то в сфере культуры пока преобладают негативные явления в этой области. И дело даже не в конкретных фактах, о которых мы говорили, но в более глобальных результа­тах: а не начинается ли реализация предсказаний писателей-фан­тастов об интеллектуальном превосходстве машины над челове­ком, о «бунте машин», о превращении человека в раба при компьютере? Автор знает, например, людей (и сам принадлежит к их числу), для которых поражение Каспарова в матче с компь­ютером — симптом, вызывающий тревогу. Будущее покажет, как справится человек с этой проблемой.

Следующей характеристикой образа жизни является темп су­ществования, определяемый числом событий и действий на еди­ницу времени. Историческая динамика темпа жизни очевидна: он постоянно увеличивается. В основе этого культурного процесса лежит развитие цивилизации. В первую очередь увеличиваются темп производства, его интенсивность. С помощью разного рода усовершенствований в этой области человек производит в единицу времени больше продукции, а значит, он волей-неволей должен работать все быстрее и быстрее. Именно неспешная работа земле­пашца за сохой или плугом породила хорошую русскую послови­цу: «Вскачь не пашут». Однако сельское хозяйство XX в. опроверг­ло буквальный смысл этой пословицы: пашут уже не только вскачь, но и на мощных тракторах, и сегодняшняя сельскохозяйствен­ная техника уже во многом построена на принципе конвейера, в котором темп труда задает движущаяся с определенной скоро­стью лента. (Думаю, большинство читателей хоть раз бывали «на картошке» и, вероятно, знают, что выдержать темп на комбайне или сортировочной машине — задача не из легких, и передохнуть почти что некогда.) С точки зрения цивилизации такой темп — благо, так как увеличивается производительность труда, а следо­вательно, и количество полезного продукта. Но человек как тако­вой, видимо, ничего не выиграл: к концу рабочего дня он устает точно так же, как уставал его далекий предок. Дело, пожалуй, даже ухудшилось: чисто физическая усталость дополнилась уста­лостью нервной.

Возрастание темпа производства увеличивает общий темп жиз­ни, конечно, не прямо, а опосредованно, через ряд промежуточ­ных ступеней, которыми являются транспортные средства, быто­вая техника, характер ведения домашнего хозяйства, система развлечений и т.п. Однако и без этих опосредований очевидно, что характер отдыха, например, соответствует характеру труда: действует «инерция темпа». Скажем, косарь (специально беру ту сельскую деятельность, для которой характерен довольно высокий, но все же не чрезмерный темп), возвращаясь с работы, чуть замедляет темп, дома не спеша умывается, обедает, отдыхает по возможности — темп нормальный, неизматывающий. Сравним с темпом современного человека, так или иначе, связанного с конвейерным производством (это необязательно, скажем, сборщик на заводе телевизоров, но и, допустим, чиновник, к которому потоком идут посетители): с работы скорей в магазин, скорей домой, скорей поесть, скорей к телевизору и т.д.

На темп жизни влияют, разумеется, и другие факторы, и связанные с цивилизацией, и собственно культурные. В частности, одним из них стала возросшая и все возрастающая регламентация жизни—в первую очередь общественной, а затем и личной. Возникло явление, которое С.Н. Паркинсон назвал «пунктуальство» — расчет времени до минуты и даже секунды. В жизни человека появился новый культурно-психологический фактор — опоздание. Сегодня мы так привыкли к нему, что уже не мыслим без него жизни и думаем, что он был всегда. Но куда можно было опоздать, например, в начале XIX в. и, главное, какие последствия влекло за собой опоздание? Крестьянин опоздать на работу не мог — он мог приняться за нее раньше или позже, но не опоздать. Вставать до свету его побуждал личный интерес, а не внешняя регламентация, даже в том случае, если речь шла об артельной работе. Дворянин типа, например, Онегина, живя в Петербурге, мог приехать в театр к середине представления — опозданием это тоже не было, а было нормой; в сельской жизни понятие опоздания вообще отсутствовало (вспомним, например, что Онегин с Ленским приехали на именины Татьяны к середине обеда). Дворянин начала XIX в. мог опоздать разве что на дуэль, но это уже случай особый и встречающийся не каждый день. Что же касается, например, церкви, то в нее вообще невозможно опоздать: можно не успеть к началу той или иной службы, но это уже ваше личное дело.

Еще по теме:

Борисовский краеведческий музей
Борисовский район, п. Борисовка. Музей открыт с 1965 г. и существовал как народный музей. В 1987 г. получил статус государственного. В музее собран богатый материал, отражающий прошлое края с древнейших времен. Особенно подробно отражён ...

Музей им. В.И. Сурикова
Было бы не правильно не рассказать в своей работе про музей им. Сурикова, наверно самый значимый в культурной жизни города Красноярска. В конце прошлого века одно из зданий дореволюционной постройки (Гадаловский особняк на углу ул. Париж ...

Вождение медведя и ряженые
Достойное место в народном театральном искусстве занимает любимое всеми представление с медведями - "Медвежьи потехи". Поводыри в течение многих веков бродили по дорогам России, были частыми гостями на скромных деревенских празд ...