Мир и человек в культурологических представлениях

В истории культуры рассматриваемая группа представлений о месте человека в мире представлена в основном тремя разновидностями. Во-первых, это абсолютный фатализм, утверждающий полную беспомощность человека перед миром и, как следствие, бесполезность всякого действия, преследующего определенные цели. Согласно этим представлениям человек по возможности вообще не должен ничего делать, полностью положившись на судьбу. Такой фатализм в высшей степени свойствен культурам Востока (особенно Ближнего и Среднего). Суть этого миросозерцания как нельзя лучше выражает восточная пословица: «Лучше сидеть, чем стоять, лучше лежать, чем сидеть, лучше умереть, чем жить». Эти миросозерцательные установки иногда переходят в религиозное мировоззрение — например, весьма фаталистичен по своей сути ислам. Однако концепции абсолютного фатализма указывают в основном на идеал, к которому человек должен стремиться (полный покой, «нирвана»), а на практике человеку все-таки прихо­дится так или иначе считаться с насущными требованиями жизни, так что в чистом виде абсолютный фатализм встречается нечасто. Гораздо чаще встречается вторая, более практичная кон­цепция, которую можно назвать умеренным фатализмом. Здесь человек не устраняется от более или менее активного поведения, но и не абсолютизирует его, не считает, что от его действий жизнь может существенно измениться. Кредо такого миросозерцания можно выразить так: «Я делаю то, что считаю нужным, а дальше будь, что будет». Оно часто встречается в практической деятельности людей (и, заметим, ею порождается: в жизни часто успех или неудача того или иного замысла зависит отчасти от целенап­равленных усилий человека, а отчасти от факторов, ему неподвластных — примеры этому каждый легко может найти в своей собственной практике), во многих религиозных и этических кон­цепциях — например, в христианстве, конфуцианстве, учении стоиков, этике Л.Толстого, в мировоззрении экзистенциализма и т.п. В экзистенциализме, кстати, есть очень ясная и образная мо­дель подобного мировоззрения: в романе А. Камю «Чума» люди борются с чумой, даже прекрасно понимая, что от их усилий практически ничего не зависит, что чуму победить нельзя. Однако герои не впадают в абсолютный фатализм (хотя, казалось бы, это так логично: ведь делай, не делай — все равно от этого нет толка), а продолжают делать то, что от них зависит, чтобы победить чуму. Заметим еще, что умеренный фатализм часто сближается с Основной концепцией.

Третью разновидность означенных концепций можно назвать интуитивизмом, который предполагает, что законы мира понять рационально нельзя, но можно интуитивно, «нутром» или «ду­шой» почувствовать и действовать на основании этого чувства вполне правильно. Идейно-эмоциональный «разброс» здесь достаточ­но широк — от этических систем просветителей (Руссо, Карам­зин) до мистической философии Вл. Соловьева. Приведем для наглядности несколько примеров.

Внелогическому, интуитивному познанию жизни очень боль­шую роль отводил Л. Толстой. Многие его любимые герои (Нико­лай Ростов, княжна Марья, Кити, Левин и др.) в решающие моменты действуют не рассуждая и полагаясь только на чутье, на инстинкт. Ярче всего это проявляется в поведении Наташи Росто­вой, которой вообще чужда всякая рассудочность. Толстой под­черкивает, что Наташа интуитивно безошибочно понимает, что надо сделать в той или иной ситуации: не рассуждая и не рассчи­тывая, она отдает подводы раненым, сбрасывая с них домашний скарб; так же интуитивно она делает именно то, что надо, ухажи­вая за больной матерью и раненым князем Андреем; инстинкт жены и матери полностью определяет ее поведение в эпилоге и т.п. (При этом герои, подходящие к жизни рассудочно, очень ча­сто ошибаются и делают как раз не то, что надо: таковы Вера Ростова, Берг и даже князь Андрей.)

Философское обоснование интуитивизма и отрицание чисто рационального подхода к жизни мы находим в стихотворении Е.Ба­ратынского «Приметы»:

Пока человек естества не пытал

Горнилом, весами и мерой,

Но детски вещаньям природы внимал,

Ловил ее знаменья с верой;

Покуда природу любил он, она

Любовью ему отвечала,

О нем дружелюбной заботы полна,

Язык для него обретала.

Но чувство презрев, он доверил уму;

Вдался в суету изысканий …

И сердце природы закрылось ему,

И нет на земле прорицаний.

Интересная концепция интуитивизма сложилась в поэтической практике русского символизма. Символисты видели в фактах бы­тия лишь «отзвуки иных миров» и считали возможным прибли­зиться к их пониманию через поэзию, музыку, искусство. Естественно, такое познание по необходимости должно быть иррациональным — отсюда мистические мотивы и сложная символическая образность в произведениях И. Анненского, Блока, Мережковского, Гиппиус и др.

Еще по теме:

Культура XX века
Ушедший ХХ век занимает исключительное место в истории человечества. Главной тенденцией, наиболее ярко характеризующей исторический процесс в XX столетии, является постоянное движение к объединению, интернационализации всех сфер жизни общ ...

Теория массовой культуры как культуры массового общества
Теория массового общества рассматривает популярную культуру как массовую, т.е. принадлежащую массовому обществу. Основным моментом в ее становлении является процесс индустриализации и урбанизации, который имел разрушительные последствия д ...

Православный тип дворянской женщины
Обширный источниковый материал предоставляет исследователю культурного облика русской провинциальной дворянки конца 18 – первой половины 19 века богатые возможности для создания целой галереи историко-культурных портретов женщин, связанн ...